В старом комоде, среди пожелтевших газет и забытой сберкнижки, хранится трудовая книжка Михаила Петровича, который без перерыва отработал тридцать восемь лет. Смены на заводе, работа в цеху, а затем карьерный рост — он трудился в эпоху, когда непрерывный стаж был настоящей гордостью. Но теперь, в свои семьдесят один, он не может сдержать недоумение, глядя на уведомление о пенсии.
Сумма, указанная в письме, чуть более 18 тысяч рублей. "Это за сорок лет работы?" — переспрашивает он у соседа, и тот, бывший бухгалтер, лишь вздыхает. "Тебе повезло, у меня еще меньше. "
Итогом трудовой жизни стало то, что человек, который строил страну, теперь вынужден считать копейки. Каждый день он выходит на улицу и думает, хватит ли денег на украинское поле и лук. Даже когда ушла из жизни его жена, он продолжал работать, считая, что должен оставить людей на заводе.
Как так произошло?
В Пенсионном фонде объяснили, что размер выплаты рассчитывался на основе данных за 2000-2001 годы, выбирая самый выгодный период для расчета. "В 2000 году моя зарплата была 300 рублей", — ответил Михаил Петрович. Ответ чиновников лишь констатировал наличие закона: "Закон такой".
Он даже не догадывался, что его трудовая деятельность в 70-х, 80-х и 90-х годах осталась без учета. Документы сожжены, а личное дело потеряно, и единственным доступным источником остаются фрагменты.
Как выжить?
Михаил Петрович стал изучать, как экономить и выживать в условиях минимальной пенсии. Каждое утро он отправляется в "Пятерочку" за старыми батонами, затем за скидками в "Магнит" и вечером на рынок, где бабушка отдает пучок укропа "за так".
Счет за коммунальные услуги — 6000 рублей. Лекарства добавляют еще 4000. Все остальное уходит на хлеб и свет. "Тепло?" — смеется он. "Отопление включили в ноябре, а в феврале снова отключили. "
"Мы строили страну, а она забывает, как нас кормить", — говорит он без жалоб.
По оценкам экспертов, миллионы людей, работавших в СССР и России, сталкиваются с подобными трудностями. Их стаж не подтвержден, зарплаты не задокументированы, а труд остался неучтенным.
В то время как по телевизору говорят о росте экономики и поддержке пенсионеров, эти слова воспринимаются как эхо из другого мира. Возникает вопрос: "Не проще ли было не доживать?" Жизнь в такой ситуации становится испытанием, особенно когда не можешь помочь внуку с покупкой обуви. "Ты — прошлое, ты — балласт, использованный и выброшенный".
Но Михаил Петрович продолжает жить, вставать рано, смотреть в окно, заваривая чай и пиша письма не в Пенсионный фонд, а в редакции и блоги. Его просьба проста — чтобы жизнь имела цену не в рублях, а в признании. Если страна забывает тех, кто её строил, она перестает быть страной и становится просто местом, где люди выживают.
